Встреча с сестрой Мартой прошла на удивление гладко. Феликс вертел в руках распечатанный полиэтиленовый пакетик. Оттуда, словно баснословную ценность был извлечен кусочек эпителия их бабушки. Теперь он мерял метровыми шагами свой кабинет и ждал результатов анализа ДНК.
Для себя он сделал такой вывод: если родство подтвердится и бродяга действительно является его прадедушкой по материнской линии, то он продолжит исследование и возьмется за лечение пациента; если же это все мистификация – то дело сумасшедшего бомжа со сверхчеловеческими способностями отправится в особый отдел спецслужб. Пускай сами разбираются со своими неудачными экспериментами.
- Доктор Аллей? – из двери показалась миловидная девушка в белом халатике.
- В вашем распоряжении, - привстал с кресла для ожидания Феликс.
- Мы провели по ускоренной процедуре анализ представленных вами образцов ДНК и пришли к выводу, что генетический материал на сто процентов совпадает, - сказала с улыбкой сотрудница лаборатории.
- Значит, это точно один и тот же человек? – обрадовано спросил Аллей.
- Не совсем, - протянула папку с результатами девушка. – Видите ли, однояйцевые близнецы также имеют одинаковый геном, но при этом, хотя и похожи друг на друга, все же различаются. Причем эти различия увеличиваются с возрастом.
- Но это абсолютно невозможно! – закатил глаза Феликс. – Я уверен на миллиард процентов, что у этого человека нет брата близнеца!
- Анализы говорят об обратном, - пожала плечами девушка. – ДНК нельзя обмануть.
Словно в тумане-киселе, Аллей вышел из лаборатории и сел в полном ступоре на лавочке, держа в руках бумаги с анализами.
- Чертовы генетики! – в сердцах прокричал он и выбросил папку в мусорное ведро.
Порывшись во внутреннем кармане пиджака, он извлек на свет фотокарточку 10х15 см с изображением молодого Льва Кушнира в военной форме, и еще раз внимательно прочитал на обороте: 1941 год.
И тут его осенило. Он вспомнил, что уже видел эту карточку. Лет 10 назад он прочел несколько лекций в центре подготовки разведчиков «Азимут». За Феликсом Аллеем тянулся длинных хвост связей со спецслужбами многих стран, но самые интересные отношения развивались в Израиле. Его традиционно держали на галочке, одновременно подозревая и в тот же момент прося о помощи в критические моменты. Все знали, что если хочешь получить правдивые данные у информатора – обратись к доктору Аллею. Услуги Феликса стояли дорого, но временами расчет осуществлялся бартером: информация в обмен на информацию. Это как игра в кошки-мышки, система пыталась подмять под себя интересный объект, а объект в свою очередь ускользал из стальных объятий системы. Многие на верху хотели приручить строптивого доктора, но никому это не удалось. Феликс всегда работал сам на себя, даже если выполнял миссию государственной важности. И с этим приходилось мириться самым могущественным бонзам.
Так вот, именно там на базе «Азимут» после курса лекций, благодарные офицеры неизвестно каких войск подарили Феликсу книгу о том, как Иссер Харель создавал Моссад и Шин-Бет. Аллей мог поклясться, что именно в этом маловразумительном сочинении он уже видел это фото. Абсолютная память на лица его никогда не подводила. Он ринулся к книжной полке и, разбрасывая ненужные томики, увидел ее - одну из 12 книг Исраэля Гальперина, ставшего легендарным Иссером Харелем. «Похищение палача». Тель-Авив. 1992 год красовалось на фронтоне. С замиранием сердца Аллей быстро пролистал томик. Точно. С одной из фото на Феликса глянул орлиный взор его прадеда. А под фото было подписано – Леон Штейн – злой гений операции «Дамоклов меч»…
***
«Азимут» - висела маленькая бронзовая табличка на въезде. Ни одного лишнего слова. Просто «Азимут». Те, кто знают, те знают. Дальше тянулся длинный бетонированный коридор шириной в три метра и высотой стен порядка двух метров. Потолка не было. Сверху лил солнечный свет, а метров через сто по тоннелю, напоминавшему канализационный сток, преградила проезд массивная решетка из металла.
Феликс показал в камеру пропуск и подождал, пока многотонная конструкция отъедет в сторону. Та, наконец, со скрежетом открыла путь на базу. Складывалось впечатление, будто гостей здесь совсем не бывает, а если и прибывают, то исключительно по воздуху.
Доктор вжал педаль акселератора в пол и Aston Martin лихо понесся по коридору, желая как можно скорее очутиться в обществе людей. Выезд на двор центра по подготовке разведчиков перекрывал блок-пост с женщиной-охранником.
- Не часто нас жалуют посетители, - козырнула она и приняла из рук Аллея пропуск.
- А те, которые жалуют, обычно долго не покидают эти стены? – щурясь от палящих лучей солнца, спросил доктор и улыбнулся.
- Проезжайте! – не поняла юмора охранник и тыкнула в лицо Феликсу пропуск, который еще пах свеженапечатанной краской принтера.
- Ок, детка, - отдал честь к неприкрытой голове доктор и покатил к главному корпусу, где располагались архивы и начальство центра.
Неприметное здание с облупленной краской на стенах имело в высоту шесть этажей. Лифт не работал. Феликс легко в припрыжку поднимался по лестнице и вдыхал без энтузиазма отсыревший воздух, который обычно бывал в подземельях.
«Интересно, разведчики здесь что, тренируются бороться с туберкулезом в естественных условиях или как?» - подумал Аллей и тут же наткнулся на лестничной площадке на юного солдатика лет восемнадцати, который тщательно прятал сигарету за спиной, но предательский запах и сизый дымок, поднимающийся вверх, его выдал.
- Оздоравливаемся? – сурово спросил доктор.
- Та не, балуемся, - ответил тот и хотел было проскочить вниз, но Феликс схватил его за худющую руку.
- Погоди! Где у вас, тут самый главный на базе?
- Два этажа наверх, вторая дверь направо! – пискнул явно напуганный солдат и побежал вниз.
- Будешь курить до генерала не доживешь!!! – крикнул ему вдогонку Феликс и посмеиваясь поднялся на последний этаж.
Юнный курильщик не обманул. На второй двери справа и правда значилась табличка «Директор», а внутри слышался надрывистый кашель.
Доктор Аллей постучался и решительно дернул ручку, открывая двери.
- Кого там черти принесли? – пробурчал старческий голос и Феликс разглядел в большом кресле с мягкой кожаной спинкой маленького пожилого человека с хитрыми глазами и седыми волосами. Он раскуривал трубку и кашлял.
- Извиняюсь за вторжение, - сделал шаг вперед доктор. – Но у меня очень срочное дело. Я родственник Леона Штейна, вы помните такого? Говорят он бывал в этих стенах.
- Помню ли я Марка Штейна?! – кряхтя, привстал старик. – Да у этого сукиного сына я учился, когда был малолеткой. Последний раз я видел его в 1963 году! Тогда мне было 19.
- А что случилось после? – задал ключевой вопрос Феликс.
Директор тренировочной базы недобро глянул на доктора и сел обратно в кресло, посасывая трубку.
- Он пропал без вести, - прошамкал старик. – Исчез, растворился, бесследно покинул наш мир…
- Разве такое возможно? – скептично хмыкнул Феликс. – Следы остаются всегда, пускай и находятся спустя полвека…
- Ерунда, - махнул сморщенной старческой рукой директор. – Я говорю совершенно о других вещах. Вам знакомо такое чувство как зависть?
- Зависть? – переспросил доктор и ухмыльнулся. – Конечно, каждому человеку оно знакомо…
- Не обычная зависть, - перебил Феликса старик, - а черная-пречерная зависть, которая сжирает тебя без следа изнутри – разлагает на атомы, разрывает молекулярные связи, сжигает в кислотном чаде душу...
Доктор Аллей намерено закашлялся, чтобы перебить директора. Еще не хватало переключать внимание с одного больного на другого.
- Я не совсем хорошо вас понимаю, - сказал осторожно он. – Леона Штейна съела без следа зависть, в которой он растворился и пропал?
Старик сделал глубокий вдох и выпустил клубья дыма к потолку. Табачное облачко распространялось по комнате.
- Молодняк, - презрительно фыркнул директор. – Ваше поколение не знает дисциплины, вы мните из себя героев, но соприкоснувшись с реальной ситуацией, требующей истинного геройства, распластаетесь плесенью и спрячетесь в ближайшую трещинку. Таким же был и Леон Штейн – вы одной породы. Огромная сила, сильнейший интеллект, потрясающие аналитические способности, однако не герой… и хоть ты тресни, никогда им не стать!
Феликс начинал понимать, к чему клонит полусумасшедший старик.
- Кому он завидовал? – тихим голосом спросил доктор и присел на мягкий стул в ожидании интересной истории.
- Кому в наше время, молодой человек, можно еще завидовать? – усмехнулся старый разведчик. – Он последний, он единственный из героев нашего времени - Цви Мальвин…
- Простите, кто? – не понял сначала Феликс.
- Он же Питер Малкин, - сказал более известный псевдоним легендарного разведчика директор. – Слышали о таком?
- Шутите, – присвистнул доктор Аллей. – Несколько лет назад я принимал участие в открытие мемориального музея в Польше!
Старик улыбнулся и покачал указательным пальцем руки, раздумывая и прикидывая варианты:
- Вы – молодец, а вот ваш предок не разделял тех же самых чувств, - закашлялся опять он. – Они втроем: Иссер, Леон и Питер разрабатывали операцию по задержанию Адольфа Эйхмана в Аргентине. Леон Штейн был супер-мозгом, он продумал до мелочей каждый нюанс, прочитал мотивации окружения нациста и воссоздал идеальный сценарий по его захвату, на который уходило не больше 25 секунд.
Феликс не выдержал и перебил старика:
- Малкину удалось за двадцать секунд!
- Верно, - удивился знаниям Аллея директор, - но суть не в этом. Все лавры и слава достались Питеру Малкину, к которому пожизненно приклеилось прозвище «человек, поймавший Эйхмана», а Леону Штейну досталась лишь благодарность от премьер-министра и небольшая премия «за участие в успешно проведенной операции».
- И его начала душить жаба? – логично предположил Феликс.
- Это была огромная жабище невиданных размеров, - развел широко, насколько мог руки старик, - он посчитал, что его оскорбили, втоптали в грязь, не признали его весомого вклада в проведение операции по поимке Эйхмана. Надо отдать должное, от конца и до начала это был идеальный план Штейна, - понизил голос до полушепота бывший разведчик, - представьте, подгадать время и место; похитить без единого писка; а после переправить дипломатическим самолетом из Аргентины в Израиль, чтобы судить подонка…
- Потрясающе, - согласился со стариком доктор Аллей. – Феноменальная загадка, которая впрочем, не оправдывает его черную зависть к лучшему разведчику в мире!
Директор тренировочного центра разведчиков одобряюще закивал. С каждой минутой собеседник казался ему все интереснее:
- А давайте выпьем! – предложил старый разведчик и полез в бар доставать коньяк со стопариками.
- Нет, я очень спешу, - отнекивался Феликс, но было поздно: старик уже разливал крепкий алкогольный напиток.
- Через несколько лет после операции по задержанию Эйхмана, - поднял рюмку директор и пригубил коньяка. – Леон совсем сбрендил, он продал своих товарищей с потрохами. Хорошо, хоть не врагам, а нашему тогдашнему премьеру. Но как часто соратники оказываются по разные стороны баррикад. Давид Бен-Гурион тогда спелся с этой нацистской крысой Конрадом Аденауэром и выпросил у фашистов миллиарды репараций. Да они были нам нужны. Но это была плата за кровь. За шесть миллионов наших сестер и братьев. Харель не стерпел этого и развернул в Египте операцию «Дамоклов меч». Это были диверсии против немецких учёных, помогавших Египту в разработке ракетной программы. Недобитые фашисты получали от некоей тайной организации угрожающие письма, а затем и посылки начинённые взрывчаткой. Таким способом Харель рассчитывал заставить их уехать из Египта. Бен-Гурион попросил Хареля свернуть операцию в Египте чтобы не ставить под угрозу отношения с ФРГ. Однако Харель приказал активизировать теракты против немецких учёных. Он, правда, сообщил премьер министру, что тайная организация вышла из под контроля. Немцы в это не поверили и прекратили поставки новейшего оружия Израилю. Узнав об этом Леон Штейн напросился на прием к Давиду и раскрыл замысел. Харель подал в отставку, а Леон мечтал занять его место… Но этого не случилось. Старик (так называли Д. Бен-Гуриона) на дух не выносил предателей. Он даже никогда больше не принял Штейна. А в июне 1966 старые соратники помирились. В этот день жена премьера - Полина организовала их встречу. На ней и Давид и рассказал все Харелю. К этому времени Штейн уже исчез в Аргентине при странных обстоятельствах. Контрразведка строила предположения, что его завербовал оккультный орден «Эхо», входивший ранее в нацистскую организацию «Аненэрбе», но доказательств его измены так и не было обнаружено. По другой версии, Леон Штейн вышел на еще нескольких нацистских преступников, прятавшихся в Латинской Америке, но они смогли купить его молчание, обеспечив тому сладкую жизнь в роскоши и богатстве до глубокой старости…
- Оба варианты не впечатляют, - поморщился от коньяка Аллей. – Видимо, все знали, что он по-черному завидовал Малкину и готовился встать на темную сторону?
- Да, - кивнул директор и выпил залпом рюмку, - мы ждали от него нечто подобного, но когда он это сделал, то мы остались не у дел. Он просто исчез, растворился, а нам остались неразрешенные вопросы, ответы на которые знал только сам Штейн…
- Какая печальная история, - высморкался Феликс. – Скажите мне, дайте слово офицера, вы знали об экспериментах, которые проводило Управление над разведчиками?
- Что еще за эксперименты? – недоуменно посмотрел на доктора старик.
- Ну, привязывается несчастный к операционному столу, ему дают наркоз, а потом, когда сознание отключается, сверлят в виске дырку размером с десять копеек…
- Бред! Это вы кино насмотрелись. – вскипел директор. – Даже над нацистскими ублюдками не проводились подобные опыты!
Феликс понял, что разговор на этом можно заканчивать. Из положительного образа он успел выйти, и теперь старик примется за моделирование образа врага. Включится задремавшее чувство паранойи и воображение дорисует козни, что строят вокруг противники.
- Спасибо за информацию, прекрасный коньяк, - спешно прощался доктор Аллей. – Берегите себя!
- Стой! – кинулся за ним директор, чувствуя себя обманутым, но семидесятипятилетний организм не переделаешь. У входной двери легкие взяла в плен отдышка и заломили суставы. – Сукин сын! – прокричал вдогонку Феликсу старый разведчик и потряс в бессилии подбородком.
После общения со старым разведчиком доктор Аллей заехал к знакомому лингвисту, чтобы тот прокомментировал странный язык на котором в припадке разговаривал пациент. В распоряжении для анализа имелось всего две коротких фразы: «окма ронэ уле он» и «фрат ишь зо трок». Первый набор слогов пересказал по памяти полицейский, когда привез в клинику прадеда, а вторую фразу Феликс услышал сам во время зловонного клинического случая.
- Крайне интересна версия древнескандинавского наречия! – поправив очки с толстенными линзами, восторженно произнес лингвист. – Где вы могли слышать эту речь?
- Да так, - пытался отвертеться от вопроса Аллей. – В истории болезни одного пациента случайно наткнулся, и стало интересно…
Лингвист тут же ударился в высокие материи, утверждая, что сошедшие с ума люди очень восприимчивые и способны инициировать воспоминания прошлых рождений. Феликс слушал его в половину уха и кивал головой, а сам думал о другом.
- Скажите, профессор, - перебил его доктор. – Вам не кажется ничего искусственного в этом языке? Может быть, надуманного или придуманного нарочно?
Мелом лингвист написал на доске две фразы одну под другой и принялся изучать по научной методике словоформы, что-то бормоча себе под нос.
- Древнескандинавская база здесь очевидна: чередование твердых слогов и не редуцирующих плавающих гласных, твердость в произношении, однако вызывает сомнения намерено видоизмененный порядок слогов.
- То есть? – требовал популярного объяснения доктор.
- Как будто кто-то специально поменял местами слоги в словах в зеркальном порядке, но грамматическая основа первоочередности сохранилась.
- Переведите мне эти фразы, - погладил нервно большим пальцем свою трехдневную щетину на подбородке Феликс.
- Секунду, - переставлял местами слога лингвист. – Готово! «Окма ронэ уле он» - «Проклятье времени вернулось», и «Фрат ишь зо трок» - «Параллели никогда не сомкнутся».
Доктор Аллей записал фразы в блокнот и поспешил обратно в клинику. Он стоял на пороге раскрытия тайны и понял, каким образом у никогда не имеющего братьев Льва Кушнира появился близнец Леон Штейн.
- Мой пациент в палате? – бросился с распроссами к дежурной медсестре Феликс. – Как он?
- Его состояние в норме, - ответила женщина. – Весь день прошел без приступов, однако наблюдался стойкий бред. Как вы и просили мы записали всё на диктофон.
- Отлично, - потер руки Аллей. – Расшифруйте записи и отправьте вместе с аудио файлами профессору Гроссбанду…
- Тому лингвисту, которого вы выписали в прошлом месяце? – уточнила дежурная медсестра.
- Именно! – надевая белый халат, отдал распоряжение Феликс.
Доктор шел быстрым шагом по коридору и не обращал внимания на пристававших к нему с вопросами лечащих врачей, которые подсовывали дела и просили совета или подписи на выписку своих пациентов.
- Все вопросы завтра! – водрузил на стол, что стоял в коридоре, кипу врученных ему бумаг Аллей и юркнул под неодобрительные возгласы подчиненных в палату к бродяге, закрывшись с внутренней стороны.
Тело Леона Штейна лежало под капельницей, он был опутан множеством проводов и датчиков, измеряющих все возможные характеристики организма: температуру в трех зонах, активность мозга, давление, дыхательную активность, частоту пульса, отклонения в работе кишечника и т.п. Каждый дюйм был утыкан точнейшими приборами или сканировался лучом. Доктор Аллей задался целью досконально изучить каждую аномалию неожиданно нашедшегося родственника.
- Здравствуй, дедушка Лев ли Леон, - поздоровался со спящим пациентом Феликс. – А точнее, здравствуй клон дедушки Льва, - исправился доктор. – От прежнего без вести пропавшего Льва Кушнира у тебя остались лишь обрывочные воспоминания, да изломанная экспериментами психика со сверхчеловеческими возможностями.
Пульс бродяги качнулся в сторону повышения и тот, словно почувствовав присутствие доктора рядом, разлепил веки.
- Где я? – недоуменно разглядывая палату и оборудование, Леон Штейн прошептал пересохшими губами вопрос. – Кто вы?
Руки и ноги пациента задергались в попытке вырваться с тугих петель, притягивающих конечности к кровати.
- Возможно я ваш правнук, - положил успокаивающе ладонь на плечо бродяги Феликс. – Это моя частная клиника и здесь вы в полной безопасности.
Введя пациента в состояние глубокого гипноза Аллей начал соскребать слои памяти один за другим. Воспоминания накатывали в сознании пациента волна за волной. Он рассказывал доктору все, что помнил…
Как он был взят в плен недалеко от Курска. Как его отправили в концлагерь. Как он, зная несколько испанских фраз, смог выдать себя за франкиста. Как бежал и скрывался в Польше. А потом пройдя лесами огромный путь оказался в Голландии. Как встретил там войска союзников. Как бежал потом еще раз из лагеря интернированных лиц. Как пробрался в Израиль. Как воевал и боролся с врагами. Как на протяжение двух месяцев в Аргентине велась подготовка к операции по задержанию Адольфа Эйхмана. Как разрабатывались маршруты поездок нацистского преступника, круг общения и связи в чиновничьих кругах. Тут Лев-Леон стал еще более разговорчивым. Феликс понял, что сейчас он слышит то, что не слышал еще никто.
- Также велось круглосуточное наблюдение, - пересохшими губами рассказывал события пятидесятилетней давности разведчик. - С помощью Эйхмана мы хотели выйти и на других бежавших от Нюрнбергского трибунала нацистов. За день до захвата обнаружил себя Август Хирт – глава анатомического института СС, который встретился с Эйхманом в Буэнос-Айресе и провел всю ночь с ним на корабле, а следующим утром отбыл в Антарктиду на научно-исследовательскую станцию «Сан-Мартин».
Лицо Льва Кушнира перекосило от боли. Голова раскалывалась в буквальном смысле на части. Чем ближе он подбирался к последним воспоминаниям, тем сильнее становилась боль. Сквозь туман адских мук Штейн пробирался к тому дню, когда операция по задержанию Адольфа Эйхмана провалилась. Нацист знал, что за ним придут, и был готов. Его предупредили. Захват обернулся ловушкой – Питер Малкин получил тяжелое ранение.
- А-а-а! – закричал в хрипах пациент и изогнулся дугой, точно по позвоночнику бежали разряды тока. – Спасите!
Феликс отдернул руку от плеча и зафиксировал на мониторе чрезмерную активность головного мозга. Виртуальная модель показывала, как из участка лобных долей коры исходят мощные биохимические сигналы, распространяя по системе неизвестные нейромедиаторы.
- Отключить сознание, отключить… - метался Аллей вокруг родственника извивающегося от боли угрем. – Выбить предохранительные пробки!
Доктор Аллей навалился всей массой тела на солнечное сплетение Леона Штейна, зажимая рукой сонную артерию на шее. Дышать пациенту было нечем. Он судорожно хватал остатки кислорода и через двадцать секунд неравной борьбы отключился.
- Да уж, - выдавил из себя Феликс и вытер пот со лба.
Современная история нуждалась в существенных исправлениях. По крайней мере, в воспаленном сознании Леона Штейна она требовала немедленного хирургического вмешательства. Доктор Аллей решил привлечь лучших нейрохирургов, чтобы сделать пункцию лобных долей мозга и откачать из пораженного участка жидкость, истязающую родственника.
Для себя он сделал такой вывод: если родство подтвердится и бродяга действительно является его прадедушкой по материнской линии, то он продолжит исследование и возьмется за лечение пациента; если же это все мистификация – то дело сумасшедшего бомжа со сверхчеловеческими способностями отправится в особый отдел спецслужб. Пускай сами разбираются со своими неудачными экспериментами.
- Доктор Аллей? – из двери показалась миловидная девушка в белом халатике.
- В вашем распоряжении, - привстал с кресла для ожидания Феликс.
- Мы провели по ускоренной процедуре анализ представленных вами образцов ДНК и пришли к выводу, что генетический материал на сто процентов совпадает, - сказала с улыбкой сотрудница лаборатории.
- Значит, это точно один и тот же человек? – обрадовано спросил Аллей.
- Не совсем, - протянула папку с результатами девушка. – Видите ли, однояйцевые близнецы также имеют одинаковый геном, но при этом, хотя и похожи друг на друга, все же различаются. Причем эти различия увеличиваются с возрастом.
- Но это абсолютно невозможно! – закатил глаза Феликс. – Я уверен на миллиард процентов, что у этого человека нет брата близнеца!
- Анализы говорят об обратном, - пожала плечами девушка. – ДНК нельзя обмануть.
Словно в тумане-киселе, Аллей вышел из лаборатории и сел в полном ступоре на лавочке, держа в руках бумаги с анализами.
- Чертовы генетики! – в сердцах прокричал он и выбросил папку в мусорное ведро.
Порывшись во внутреннем кармане пиджака, он извлек на свет фотокарточку 10х15 см с изображением молодого Льва Кушнира в военной форме, и еще раз внимательно прочитал на обороте: 1941 год.
И тут его осенило. Он вспомнил, что уже видел эту карточку. Лет 10 назад он прочел несколько лекций в центре подготовки разведчиков «Азимут». За Феликсом Аллеем тянулся длинных хвост связей со спецслужбами многих стран, но самые интересные отношения развивались в Израиле. Его традиционно держали на галочке, одновременно подозревая и в тот же момент прося о помощи в критические моменты. Все знали, что если хочешь получить правдивые данные у информатора – обратись к доктору Аллею. Услуги Феликса стояли дорого, но временами расчет осуществлялся бартером: информация в обмен на информацию. Это как игра в кошки-мышки, система пыталась подмять под себя интересный объект, а объект в свою очередь ускользал из стальных объятий системы. Многие на верху хотели приручить строптивого доктора, но никому это не удалось. Феликс всегда работал сам на себя, даже если выполнял миссию государственной важности. И с этим приходилось мириться самым могущественным бонзам.
Так вот, именно там на базе «Азимут» после курса лекций, благодарные офицеры неизвестно каких войск подарили Феликсу книгу о том, как Иссер Харель создавал Моссад и Шин-Бет. Аллей мог поклясться, что именно в этом маловразумительном сочинении он уже видел это фото. Абсолютная память на лица его никогда не подводила. Он ринулся к книжной полке и, разбрасывая ненужные томики, увидел ее - одну из 12 книг Исраэля Гальперина, ставшего легендарным Иссером Харелем. «Похищение палача». Тель-Авив. 1992 год красовалось на фронтоне. С замиранием сердца Аллей быстро пролистал томик. Точно. С одной из фото на Феликса глянул орлиный взор его прадеда. А под фото было подписано – Леон Штейн – злой гений операции «Дамоклов меч»…
***
«Азимут» - висела маленькая бронзовая табличка на въезде. Ни одного лишнего слова. Просто «Азимут». Те, кто знают, те знают. Дальше тянулся длинный бетонированный коридор шириной в три метра и высотой стен порядка двух метров. Потолка не было. Сверху лил солнечный свет, а метров через сто по тоннелю, напоминавшему канализационный сток, преградила проезд массивная решетка из металла.
Феликс показал в камеру пропуск и подождал, пока многотонная конструкция отъедет в сторону. Та, наконец, со скрежетом открыла путь на базу. Складывалось впечатление, будто гостей здесь совсем не бывает, а если и прибывают, то исключительно по воздуху.
Доктор вжал педаль акселератора в пол и Aston Martin лихо понесся по коридору, желая как можно скорее очутиться в обществе людей. Выезд на двор центра по подготовке разведчиков перекрывал блок-пост с женщиной-охранником.
- Не часто нас жалуют посетители, - козырнула она и приняла из рук Аллея пропуск.
- А те, которые жалуют, обычно долго не покидают эти стены? – щурясь от палящих лучей солнца, спросил доктор и улыбнулся.
- Проезжайте! – не поняла юмора охранник и тыкнула в лицо Феликсу пропуск, который еще пах свеженапечатанной краской принтера.
- Ок, детка, - отдал честь к неприкрытой голове доктор и покатил к главному корпусу, где располагались архивы и начальство центра.
Неприметное здание с облупленной краской на стенах имело в высоту шесть этажей. Лифт не работал. Феликс легко в припрыжку поднимался по лестнице и вдыхал без энтузиазма отсыревший воздух, который обычно бывал в подземельях.
«Интересно, разведчики здесь что, тренируются бороться с туберкулезом в естественных условиях или как?» - подумал Аллей и тут же наткнулся на лестничной площадке на юного солдатика лет восемнадцати, который тщательно прятал сигарету за спиной, но предательский запах и сизый дымок, поднимающийся вверх, его выдал.
- Оздоравливаемся? – сурово спросил доктор.
- Та не, балуемся, - ответил тот и хотел было проскочить вниз, но Феликс схватил его за худющую руку.
- Погоди! Где у вас, тут самый главный на базе?
- Два этажа наверх, вторая дверь направо! – пискнул явно напуганный солдат и побежал вниз.
- Будешь курить до генерала не доживешь!!! – крикнул ему вдогонку Феликс и посмеиваясь поднялся на последний этаж.
Юнный курильщик не обманул. На второй двери справа и правда значилась табличка «Директор», а внутри слышался надрывистый кашель.
Доктор Аллей постучался и решительно дернул ручку, открывая двери.
- Кого там черти принесли? – пробурчал старческий голос и Феликс разглядел в большом кресле с мягкой кожаной спинкой маленького пожилого человека с хитрыми глазами и седыми волосами. Он раскуривал трубку и кашлял.
- Извиняюсь за вторжение, - сделал шаг вперед доктор. – Но у меня очень срочное дело. Я родственник Леона Штейна, вы помните такого? Говорят он бывал в этих стенах.
- Помню ли я Марка Штейна?! – кряхтя, привстал старик. – Да у этого сукиного сына я учился, когда был малолеткой. Последний раз я видел его в 1963 году! Тогда мне было 19.
- А что случилось после? – задал ключевой вопрос Феликс.
Директор тренировочной базы недобро глянул на доктора и сел обратно в кресло, посасывая трубку.
- Он пропал без вести, - прошамкал старик. – Исчез, растворился, бесследно покинул наш мир…
- Разве такое возможно? – скептично хмыкнул Феликс. – Следы остаются всегда, пускай и находятся спустя полвека…
- Ерунда, - махнул сморщенной старческой рукой директор. – Я говорю совершенно о других вещах. Вам знакомо такое чувство как зависть?
- Зависть? – переспросил доктор и ухмыльнулся. – Конечно, каждому человеку оно знакомо…
- Не обычная зависть, - перебил Феликса старик, - а черная-пречерная зависть, которая сжирает тебя без следа изнутри – разлагает на атомы, разрывает молекулярные связи, сжигает в кислотном чаде душу...
Доктор Аллей намерено закашлялся, чтобы перебить директора. Еще не хватало переключать внимание с одного больного на другого.
- Я не совсем хорошо вас понимаю, - сказал осторожно он. – Леона Штейна съела без следа зависть, в которой он растворился и пропал?
Старик сделал глубокий вдох и выпустил клубья дыма к потолку. Табачное облачко распространялось по комнате.
- Молодняк, - презрительно фыркнул директор. – Ваше поколение не знает дисциплины, вы мните из себя героев, но соприкоснувшись с реальной ситуацией, требующей истинного геройства, распластаетесь плесенью и спрячетесь в ближайшую трещинку. Таким же был и Леон Штейн – вы одной породы. Огромная сила, сильнейший интеллект, потрясающие аналитические способности, однако не герой… и хоть ты тресни, никогда им не стать!
Феликс начинал понимать, к чему клонит полусумасшедший старик.
- Кому он завидовал? – тихим голосом спросил доктор и присел на мягкий стул в ожидании интересной истории.
- Кому в наше время, молодой человек, можно еще завидовать? – усмехнулся старый разведчик. – Он последний, он единственный из героев нашего времени - Цви Мальвин…
- Простите, кто? – не понял сначала Феликс.
- Он же Питер Малкин, - сказал более известный псевдоним легендарного разведчика директор. – Слышали о таком?
- Шутите, – присвистнул доктор Аллей. – Несколько лет назад я принимал участие в открытие мемориального музея в Польше!
Старик улыбнулся и покачал указательным пальцем руки, раздумывая и прикидывая варианты:
- Вы – молодец, а вот ваш предок не разделял тех же самых чувств, - закашлялся опять он. – Они втроем: Иссер, Леон и Питер разрабатывали операцию по задержанию Адольфа Эйхмана в Аргентине. Леон Штейн был супер-мозгом, он продумал до мелочей каждый нюанс, прочитал мотивации окружения нациста и воссоздал идеальный сценарий по его захвату, на который уходило не больше 25 секунд.
Феликс не выдержал и перебил старика:
- Малкину удалось за двадцать секунд!
- Верно, - удивился знаниям Аллея директор, - но суть не в этом. Все лавры и слава достались Питеру Малкину, к которому пожизненно приклеилось прозвище «человек, поймавший Эйхмана», а Леону Штейну досталась лишь благодарность от премьер-министра и небольшая премия «за участие в успешно проведенной операции».
- И его начала душить жаба? – логично предположил Феликс.
- Это была огромная жабище невиданных размеров, - развел широко, насколько мог руки старик, - он посчитал, что его оскорбили, втоптали в грязь, не признали его весомого вклада в проведение операции по поимке Эйхмана. Надо отдать должное, от конца и до начала это был идеальный план Штейна, - понизил голос до полушепота бывший разведчик, - представьте, подгадать время и место; похитить без единого писка; а после переправить дипломатическим самолетом из Аргентины в Израиль, чтобы судить подонка…
- Потрясающе, - согласился со стариком доктор Аллей. – Феноменальная загадка, которая впрочем, не оправдывает его черную зависть к лучшему разведчику в мире!
Директор тренировочного центра разведчиков одобряюще закивал. С каждой минутой собеседник казался ему все интереснее:
- А давайте выпьем! – предложил старый разведчик и полез в бар доставать коньяк со стопариками.
- Нет, я очень спешу, - отнекивался Феликс, но было поздно: старик уже разливал крепкий алкогольный напиток.
- Через несколько лет после операции по задержанию Эйхмана, - поднял рюмку директор и пригубил коньяка. – Леон совсем сбрендил, он продал своих товарищей с потрохами. Хорошо, хоть не врагам, а нашему тогдашнему премьеру. Но как часто соратники оказываются по разные стороны баррикад. Давид Бен-Гурион тогда спелся с этой нацистской крысой Конрадом Аденауэром и выпросил у фашистов миллиарды репараций. Да они были нам нужны. Но это была плата за кровь. За шесть миллионов наших сестер и братьев. Харель не стерпел этого и развернул в Египте операцию «Дамоклов меч». Это были диверсии против немецких учёных, помогавших Египту в разработке ракетной программы. Недобитые фашисты получали от некоей тайной организации угрожающие письма, а затем и посылки начинённые взрывчаткой. Таким способом Харель рассчитывал заставить их уехать из Египта. Бен-Гурион попросил Хареля свернуть операцию в Египте чтобы не ставить под угрозу отношения с ФРГ. Однако Харель приказал активизировать теракты против немецких учёных. Он, правда, сообщил премьер министру, что тайная организация вышла из под контроля. Немцы в это не поверили и прекратили поставки новейшего оружия Израилю. Узнав об этом Леон Штейн напросился на прием к Давиду и раскрыл замысел. Харель подал в отставку, а Леон мечтал занять его место… Но этого не случилось. Старик (так называли Д. Бен-Гуриона) на дух не выносил предателей. Он даже никогда больше не принял Штейна. А в июне 1966 старые соратники помирились. В этот день жена премьера - Полина организовала их встречу. На ней и Давид и рассказал все Харелю. К этому времени Штейн уже исчез в Аргентине при странных обстоятельствах. Контрразведка строила предположения, что его завербовал оккультный орден «Эхо», входивший ранее в нацистскую организацию «Аненэрбе», но доказательств его измены так и не было обнаружено. По другой версии, Леон Штейн вышел на еще нескольких нацистских преступников, прятавшихся в Латинской Америке, но они смогли купить его молчание, обеспечив тому сладкую жизнь в роскоши и богатстве до глубокой старости…
- Оба варианты не впечатляют, - поморщился от коньяка Аллей. – Видимо, все знали, что он по-черному завидовал Малкину и готовился встать на темную сторону?
- Да, - кивнул директор и выпил залпом рюмку, - мы ждали от него нечто подобного, но когда он это сделал, то мы остались не у дел. Он просто исчез, растворился, а нам остались неразрешенные вопросы, ответы на которые знал только сам Штейн…
- Какая печальная история, - высморкался Феликс. – Скажите мне, дайте слово офицера, вы знали об экспериментах, которые проводило Управление над разведчиками?
- Что еще за эксперименты? – недоуменно посмотрел на доктора старик.
- Ну, привязывается несчастный к операционному столу, ему дают наркоз, а потом, когда сознание отключается, сверлят в виске дырку размером с десять копеек…
- Бред! Это вы кино насмотрелись. – вскипел директор. – Даже над нацистскими ублюдками не проводились подобные опыты!
Феликс понял, что разговор на этом можно заканчивать. Из положительного образа он успел выйти, и теперь старик примется за моделирование образа врага. Включится задремавшее чувство паранойи и воображение дорисует козни, что строят вокруг противники.
- Спасибо за информацию, прекрасный коньяк, - спешно прощался доктор Аллей. – Берегите себя!
- Стой! – кинулся за ним директор, чувствуя себя обманутым, но семидесятипятилетний организм не переделаешь. У входной двери легкие взяла в плен отдышка и заломили суставы. – Сукин сын! – прокричал вдогонку Феликсу старый разведчик и потряс в бессилии подбородком.
После общения со старым разведчиком доктор Аллей заехал к знакомому лингвисту, чтобы тот прокомментировал странный язык на котором в припадке разговаривал пациент. В распоряжении для анализа имелось всего две коротких фразы: «окма ронэ уле он» и «фрат ишь зо трок». Первый набор слогов пересказал по памяти полицейский, когда привез в клинику прадеда, а вторую фразу Феликс услышал сам во время зловонного клинического случая.
- Крайне интересна версия древнескандинавского наречия! – поправив очки с толстенными линзами, восторженно произнес лингвист. – Где вы могли слышать эту речь?
- Да так, - пытался отвертеться от вопроса Аллей. – В истории болезни одного пациента случайно наткнулся, и стало интересно…
Лингвист тут же ударился в высокие материи, утверждая, что сошедшие с ума люди очень восприимчивые и способны инициировать воспоминания прошлых рождений. Феликс слушал его в половину уха и кивал головой, а сам думал о другом.
- Скажите, профессор, - перебил его доктор. – Вам не кажется ничего искусственного в этом языке? Может быть, надуманного или придуманного нарочно?
Мелом лингвист написал на доске две фразы одну под другой и принялся изучать по научной методике словоформы, что-то бормоча себе под нос.
- Древнескандинавская база здесь очевидна: чередование твердых слогов и не редуцирующих плавающих гласных, твердость в произношении, однако вызывает сомнения намерено видоизмененный порядок слогов.
- То есть? – требовал популярного объяснения доктор.
- Как будто кто-то специально поменял местами слоги в словах в зеркальном порядке, но грамматическая основа первоочередности сохранилась.
- Переведите мне эти фразы, - погладил нервно большим пальцем свою трехдневную щетину на подбородке Феликс.
- Секунду, - переставлял местами слога лингвист. – Готово! «Окма ронэ уле он» - «Проклятье времени вернулось», и «Фрат ишь зо трок» - «Параллели никогда не сомкнутся».
Доктор Аллей записал фразы в блокнот и поспешил обратно в клинику. Он стоял на пороге раскрытия тайны и понял, каким образом у никогда не имеющего братьев Льва Кушнира появился близнец Леон Штейн.
- Мой пациент в палате? – бросился с распроссами к дежурной медсестре Феликс. – Как он?
- Его состояние в норме, - ответила женщина. – Весь день прошел без приступов, однако наблюдался стойкий бред. Как вы и просили мы записали всё на диктофон.
- Отлично, - потер руки Аллей. – Расшифруйте записи и отправьте вместе с аудио файлами профессору Гроссбанду…
- Тому лингвисту, которого вы выписали в прошлом месяце? – уточнила дежурная медсестра.
- Именно! – надевая белый халат, отдал распоряжение Феликс.
Доктор шел быстрым шагом по коридору и не обращал внимания на пристававших к нему с вопросами лечащих врачей, которые подсовывали дела и просили совета или подписи на выписку своих пациентов.
- Все вопросы завтра! – водрузил на стол, что стоял в коридоре, кипу врученных ему бумаг Аллей и юркнул под неодобрительные возгласы подчиненных в палату к бродяге, закрывшись с внутренней стороны.
Тело Леона Штейна лежало под капельницей, он был опутан множеством проводов и датчиков, измеряющих все возможные характеристики организма: температуру в трех зонах, активность мозга, давление, дыхательную активность, частоту пульса, отклонения в работе кишечника и т.п. Каждый дюйм был утыкан точнейшими приборами или сканировался лучом. Доктор Аллей задался целью досконально изучить каждую аномалию неожиданно нашедшегося родственника.
- Здравствуй, дедушка Лев ли Леон, - поздоровался со спящим пациентом Феликс. – А точнее, здравствуй клон дедушки Льва, - исправился доктор. – От прежнего без вести пропавшего Льва Кушнира у тебя остались лишь обрывочные воспоминания, да изломанная экспериментами психика со сверхчеловеческими возможностями.
Пульс бродяги качнулся в сторону повышения и тот, словно почувствовав присутствие доктора рядом, разлепил веки.
- Где я? – недоуменно разглядывая палату и оборудование, Леон Штейн прошептал пересохшими губами вопрос. – Кто вы?
Руки и ноги пациента задергались в попытке вырваться с тугих петель, притягивающих конечности к кровати.
- Возможно я ваш правнук, - положил успокаивающе ладонь на плечо бродяги Феликс. – Это моя частная клиника и здесь вы в полной безопасности.
Введя пациента в состояние глубокого гипноза Аллей начал соскребать слои памяти один за другим. Воспоминания накатывали в сознании пациента волна за волной. Он рассказывал доктору все, что помнил…
Как он был взят в плен недалеко от Курска. Как его отправили в концлагерь. Как он, зная несколько испанских фраз, смог выдать себя за франкиста. Как бежал и скрывался в Польше. А потом пройдя лесами огромный путь оказался в Голландии. Как встретил там войска союзников. Как бежал потом еще раз из лагеря интернированных лиц. Как пробрался в Израиль. Как воевал и боролся с врагами. Как на протяжение двух месяцев в Аргентине велась подготовка к операции по задержанию Адольфа Эйхмана. Как разрабатывались маршруты поездок нацистского преступника, круг общения и связи в чиновничьих кругах. Тут Лев-Леон стал еще более разговорчивым. Феликс понял, что сейчас он слышит то, что не слышал еще никто.
- Также велось круглосуточное наблюдение, - пересохшими губами рассказывал события пятидесятилетней давности разведчик. - С помощью Эйхмана мы хотели выйти и на других бежавших от Нюрнбергского трибунала нацистов. За день до захвата обнаружил себя Август Хирт – глава анатомического института СС, который встретился с Эйхманом в Буэнос-Айресе и провел всю ночь с ним на корабле, а следующим утром отбыл в Антарктиду на научно-исследовательскую станцию «Сан-Мартин».
Лицо Льва Кушнира перекосило от боли. Голова раскалывалась в буквальном смысле на части. Чем ближе он подбирался к последним воспоминаниям, тем сильнее становилась боль. Сквозь туман адских мук Штейн пробирался к тому дню, когда операция по задержанию Адольфа Эйхмана провалилась. Нацист знал, что за ним придут, и был готов. Его предупредили. Захват обернулся ловушкой – Питер Малкин получил тяжелое ранение.
- А-а-а! – закричал в хрипах пациент и изогнулся дугой, точно по позвоночнику бежали разряды тока. – Спасите!
Феликс отдернул руку от плеча и зафиксировал на мониторе чрезмерную активность головного мозга. Виртуальная модель показывала, как из участка лобных долей коры исходят мощные биохимические сигналы, распространяя по системе неизвестные нейромедиаторы.
- Отключить сознание, отключить… - метался Аллей вокруг родственника извивающегося от боли угрем. – Выбить предохранительные пробки!
Доктор Аллей навалился всей массой тела на солнечное сплетение Леона Штейна, зажимая рукой сонную артерию на шее. Дышать пациенту было нечем. Он судорожно хватал остатки кислорода и через двадцать секунд неравной борьбы отключился.
- Да уж, - выдавил из себя Феликс и вытер пот со лба.
Современная история нуждалась в существенных исправлениях. По крайней мере, в воспаленном сознании Леона Штейна она требовала немедленного хирургического вмешательства. Доктор Аллей решил привлечь лучших нейрохирургов, чтобы сделать пункцию лобных долей мозга и откачать из пораженного участка жидкость, истязающую родственника.
jQuery.VK.addButton("vk_like_191632779",{"pageUrl":"felbert.livejournal.com/2002172.html","pageTitle":"ГЛАВА VIII. ДАМОКЛОВ МЕЧ (УЗНИКИ ВРЕМЕНИ)","verb":"1","pageDescription":"Встреча с сестрой Мартой прошла на удивление гладко. Феликс вертел в руках распечатанный полиэтиленовый пакетик. Оттуда, словно баснословную ценность был …","type":"mini","pageImage":"l-userpic.livejournal.com/116804951/22334356"});