- Э-э-э… – только и сумел ответить растерянный полицейский.
- Отвечать необязательно, Это вопросы не тебе.
Ситуация складывалась неоднозначная. Если было бы хоть какое-то подозрение о несанкционированных опытах над людьми, да еще в Израиле то точно этот «экземпляр» не попал бы в его клинику. А если б и попал, то не в сопровождении инфантильного летенантика. Если бы кто-то всерьез заинтересовался старым бродягой Штейном, то обратилось бы напрямую без подстав. Да и зачем так нагло и глупо лгать про родство…? Нестыковка в возрасте же очевидна. То, что он не заметил ее сразу - случайность. Это был всего лишь вопрос времени… Или же существовал другой вариант развития событий.
А может квази прадед-бомж болеет ранее неизученной болезнью, которая расщепляет в тяжелейшей форме личность и аномально омолаживает организм. Вторая версия казалась безумием, но хотя бы позволяла связать концы. Теоретически человек мог исчезнуть во время Второй мировой, а затем всплыть в XXI веке. Есть же до сих пор суды над престарелыми нацистами - размышлял Феликс.
Прадед Феликса исчез еще в самом начале 41 года. Практически сразу после того, как был призван на фронт. Его тогда совсем молодая жена осталась одна, с четырьмя детьми и с трудом пережила войну.
Каким образом в их семейную историю вплетался Леон Штейн, Феликс даже не мог себе представить. Он только знал, что в середине шестидесятых человек с таким именем был своеобразной знаменитостью: о нем печатали в газетах, расклеивали фотографии в общественном транспорте и магазинах, показывали по телику, короче, делали все, чтобы его увидело как можно больше людей. Иначе в те времена было не найти. Это сегодня современные спутниковые системы и натыканные повсюду камеры видеонаблюдения с высоким разрешением позволяют сканировать улицы городов, а тогда действовали по схеме коммуникации «человек-человек».
Интернет подтверждал, что Леон Штейн был одним из создателей «Мосада», затем был изгнан из рядов всемогущей разведки, но не арестован и не изгнан из страны. Чем он занимался дальше всезнающая сеть не сообщала. Последнее упоминание было о том, что Штейна объявили в розыск как пропавшее без вести гражданское лицо.
И вот, спустя полвека, он появляется как снег на темечко бедуину, живущему в знойной пустыне. Словно не прошло пятидесяти лет. Ему опять под «сороковник».
- Результаты анализа ДНК будут готовы завтра, - сказал в задумчивости доктор. – Если данные подтвердят родство, я решу этот кроссворд. Заодно может раскрою тайну исчезновения моего прадеда…
- Но это же невозможно, - привстал со стульчика коп. – Получается сплошная чертовщина! Вы посмотрите только на экран… здесь ему не больше сорока лет.
- Отлично, - включил дальше видеозапись Феликс, - теперь мы поменялись ролями: хотите забрать старика обратно в полицейский участок или определить в государственную богадельню, где он при очередном приступе убьет нескольких человек?
- Он не может быть вашим прадедом, - оправдываясь говорил коп: - Это факт, от которого никуда не деться. Хотим мы этого или нет…
Но Аллей отмахнулся от полисмена, словно от назойливой мухи. Внимание доктора полностью сконцентрировалось на экране – у бродяги начались судороги, и он упал на пол, извиваясь всем телом, точно под высоким напряжением. Изо рта пошла пена с примесью крови.
- Эпилепсия! – гневно крикнул на полисмена Феликс. – Кое-что это объясняет.
- Сначала мы тоже так подумали, - ответил коп, снова вздрагивая. – Смотрите дальше.
Несколько человек в форме бросились к содрогающемуся на помощь: кто-то сунул под голову скатанный пиджак, другой пытался открыть рот и всунуть между верхней и нижней челюстями толстую тетрадь…
- Сейчас начнется..., - затаив дыхание, прошептал полицейский и содрогнулся.
Вдруг двое, что ковырялись во рту бродяги, подскочили на месте и в ужасе отпрянули назад. Припадочный вставал на ноги сам, закатив при этом глаза, и лишь белесые склеры призрачным взглядом обводили комнату.
- Сейчас оно начнет говорить, - по спине полицейского пробежали мурашки. – Я запомнил только одну фразу, которая повторялась несколько раз: окма ронэ уле ом, окма ронэ уле он…
Феликс записал в блокнот для дальнейшего анализа странное высказывание. Становилось интересней и веселей.
Казалось, застывшее в судороге тело бродяги передвигается неестественным образом. Читалось противоречие в движениях, как будто кто-то другой управлял оболочкой.
- Вот! – вскрикнул неожиданно коп, и Феликса передернуло. – Остановите здесь!
На картинке было хорошо видно лицо, обращенное прямо в камеру видеонаблюдения. Доктор растянул двумя пальцами изображение на планшете.
И обомлел.
Белесые склеры бродяги почернели и напоминали шахматную доску.
- Здесь черно-белое изображение, поэтому кажется, что других цветов нет, но там… - собирался с мыслями полицейский, - там взаправду они переливались разными цветами, то вспыхивали, то угасали вновь.
- Честно говоря, больше похоже на розыгрыш, - устало откинулся на мягкую спинку дивана Аллей. – И сейчас для пущей загадочности начнутся помехи изображения.
- Откуда вы знаете? – искренне удивился коп.
- Стандартный штампованный ход в дешевом документальном фикшине: типа визуальное подтверждение имеется, но оно испорчено неведомой силой, которая пытается скрыть свое существование, и вставляет палки в колеса исследователей, - хмыкнул доктор и возобновил просмотр.
Точно как он сказал, по прошествии нескольких секунд начались помехи. Изображение скакало из стороны в сторону – поползли горизонтальные линии, похожие на типичный брак в работе первобытных кинескопов.
- Мы хотели надеть на него наручники, - продолжал комментировать испорченную видеозапись коп, - но он рассердился и, схватив тяжеленный дубовый стол одной рукой, бросил его на несколько метров прямиком в дверь. Если перемотаете вперед, увидите запись с коридорной видеокамеры. Там видно, как дверь вышибается изнутри…
- Чепуха! – перебил его доктор, - Все-таки вся эта история не стоит выеденного яйца. У моего, не дай бог, прадедушки просто редкая форма эпилептической болезни. Вам кажется, что, вы видели бесноватого или зомби, или человека-куклу, управляемого инопланетянами, однако это не так: имя «феномену» - редчайшая разновидность эпилепсии – синдром Расмуссена.
- Что еще за синдром…? – почесал в недоумении лоб полицейский.
Феликс закрыл глаза и попытался скрыть явное раздражение…
- Синдром Расмуссена – встречается так редко, что почти не известен. Особенно у взрослых. Чаще всего жертвы этой патологии погибают едва дожив до 20 лет. Часто у них бывает сумеречное состояние сознания – преходящее психическое расстройство, - просвещал доктор. – Обычно характеризуется потерей ориентировки в окружающем месте и времени, потерей личности, устрашающими галлюцинациями, стойким бредом, вплоть до выдумывания нового «никому неизвестного» языка.
- Точно, он же постоянно до припадка твердил «здесь и сейчас», «здесь и сейчас»! – прикусывая губы в нервном напряжении, выпалил полисмен. - А стол? Вы видели его изможденное голодом тщедушное тельце?! Как одной рукой поднять стол весом порядка полцентнера и забросить на несколько метров?
- Просто жилистый парень с очень развитым гипертонусом мышц, - дал сходу объяснение Аллей. – Вы недооцениваете худые руки, - подмигнул полицейскому доктор.
- Мне кажется, все это фантазии, - обиженно парировал коп.
- Снова? – угрожающе набычился Аллей. – Так забирайте этого Штейна к себе, и катитесь вы в… управление! Времени и так отняли добрую половину дня!
Греенц начал поспешно извиняться. Но не успел он закончить, как двери видеолаборатории распахнулись. На пороге в одних кальсонах шатался мифический родственник Феликса. Он улыбнулся беззубой челюстью, словно герой известного мультфильма и рухнул на пол.
- Эй, все в порядке? – подскочил к нему полисмен.
- Гик-гик, - икнул бродяга. – Гезунтайт!
Феликс с расстояния трех метров услышал перегар. Характерный запах этилового неразбавленного спирта пропитывал всю комнату.
- Тебя кто отвязал, чудо? – Аллей с видимым удивлением похлопал мужчину по бородатым щекам.
- Ик, я сказал и все сделали, - бормотал в пьяном угаре бродяга.
Настало время доктора недоумевать. После лошадиной дозы транквилизаторов этот 100-летний «дедуля», выглядящий на сорок, приходит в себя и нажирается чистым медицинским спиртом.
- Кто отвязал?! – спросил еще раз Феликс.
- Блондиночка, ик, такая мммм… с сисями… ик! – облизал сухие обветренные губы бродяга.
- Ну, Яна…! – вскипел доктор. – Сейчас я покажу тебе сиси!
Аллей нервно набрал служебный номер медсестры.
- Дорогуша, а на каких основаниях вы отвязали пациента? – Феликс попытался еще раз тряхнуть Штейна за плечи, и тот заворчал.
- По вашему личному распоряжению, - раздался томный голос в динамике трубке. – Велели направить его в лабораторию по работе с видео…
– Что?!? – округлились глаза доктора. – Я никакого поручения вам не давал! У тебя что галлюцинации…?
– У вас тут и не то будет! – оскорбилась сотрудница и положила трубку.
Для Феликса это была последняя капля в море негативных эмоций, которые накопились за день. Плотину прорвало, и всех окружающих смыло от неистового натиска доктора: «прадедушка», нализавшийся спиртяки, получил три звонких затрещины и после огроменной клизмы был мигом возвращен на вязки; полицейский пулей вылетел из клиники – ему намеревались сделать лоботомию. И пусть название процедуры он не знал, но интуитивно чувствовал, что это не лучше трехлитровой клизмы в одно место. А что случилось с медсестрой Яной, мы по этическим причинам умолчим.