- Куда? – Как-то странно переспросил. – Я тут ни при чем… Он явно опасался докторов и их стерильных операционных.
- Просмотрим все в деталях, - закатил глаза доктор. – и еще раз повторите все по порядку и только.
- Буду рад помочь, доктор Аллей, - затараторил полицейский, двигаясь за доктором. – Про вас столько рассказывают …
- Правда!?
- Но я даже не успел…
- Можно меньше лирики!!! А тоя сейчас кого-то за попкорном отправлю в соседний кинотеатр, - полушутя полувсерьез сказал Феликс. – Я ненавижу болтать во время работы.
Многодневная щетина дока и сильно припухшие веки выдавали не самую лучшую полосу в его жизни. Сначала любимая сестричка-сорвиголова пропала в Латинской Америке на полгода со своим ухажером, потом наступил кризис в отношениях с красавицей Соней… А последним ударом стали неприятности киевского филиала. В любимом Аллеем Киеве как вдруг разом перестали душевно болеть. То ли смена правительства и власти сказалась неожиданно положительно на здоровье украинцев, то ли стало так все плохо, что деньги на частных психиатров стали роскошью.
- Предупреждаю – ни в коем случае ничего не трогать, - провел краткий инструктаж перед заходом в видеолабораторию Аллей. – Знаю любопытство вашего брата, любите ящички открывать, заглядывать куда не положено … А тут у меня судьбы!
- Что вы, доктор, вы же нам так помогаете - как можно дружелюбнее выдавил лейтенант. Ему очень не нравился это многомудрый всезнайка.
С первого взгляда комната отнюдь не напоминала лабораторию. Мягкий кожаный диван, огромный экран на всю стену, чудные мониторы овальной формы установленные в ряд перед обычными стульями на колесиках.
- Прикройте двери и вот сюда, - показал на кресло Феликс, а сам развалился на огромном диване. – Сейчас мы посмотрим, что за родственничек у меня объявился.
Зажегся огромный экран, и в комнате стало светлее, чем от полдюжины ламп дневного света.
- Ого, какой проектор! - не удержался коп.
- Спокойнее, - срезал доктор, - меньше эмоций? Зачем эти восторги. У вас не хуже…
- Если бы! У нас все по старинке, это в армии денег не считают. Сейчас начнется – без перехода сконцентрировался на видеозаписи полицейский. – Здесь, пока ничего интересного, он попросил стакан воды и начал рассказывать о том, что не знает, как очутился «здесь и сейчас».
- Почему не велась запись на диктофон? – раздраженно спросил Феликс. – видимо действительно вы экономите, натыкали дешевых вебкамер. Вообще ничего не видно.
- Закон не предусматривает подобной практики, - пожал плечами полисмен. – Так что этот вопрос не ко мне.
Размытое черно-белое изображение довольно четко отображало детали поведения бродяги. Исхудалое заросшее бородой лицо подергивалось немного в нервном тике. Глаза казались потухшими и но поразительно быстро скользили с объекта на объект, словно постоянно избегали взглядов.
- Ты сказал, «здесь и сейчас»? – закинул ногу на ногу Аллей и потер в раздумье подбородок.
- Именно, - оживился комментатор, - мне показалось это странным. Ну, знаете, можно было сказать: «я не знаю, как здесь очутился?» или «что я здесь делаю сейчас?».
- То есть эти слова были оторваны от контекста?
- Да, и он повторил их несколько раз перед тем как случился припадок, - подтвердил полисмен и озвучил происходящее на экране. – Вот сейчас произносятся слова: «здесь и сейчас», «здесь и сейчас», «здесь и сейчас»…
Греенц попытался проимитировать эту фразу старика, поэтому голос звучал тихо, почти зловеще. Он старался произвести впечатление. Почему-то это взбесило Аллея.
- Если не перестанешь – госпитализирую, - пытался сосредоточиться Феликс и нажал на стоп-кадр. – Подай мне монитор.
- Какой из них? – обвел взглядом стройный ряд экранов полицейский.
- Просто сними любой со стены и подай мне, неужели это так трудно? Смелее, он на липучке!
- Ого какой гаджет…, - покрутил в руках тонюсенький корпус устройства коп. – По-моему круче, чем iPad.
Феликс гневно зыркнул на неуемного полицейского:
- Хочешь поставлю диагноз. – вдруг перешел на ты Аллей - ты странно инфантилен, для твоих летов и званий. Мышление конкретно-описательное, смысл просьб доходит с трудом; правила воспринимаются буквально, поэтому на обобщение смысла и получения опыта для требуемых автоматическо-поведенческих реакций требуется длительное время; особенно проявляется подверженность чужим влияниям, внушаемость… У тебя были очень строгие родители?
- Да, - разинув рот от удивления, покачал головой полицейский. – А откуда вы все это знаете?
- Элементарно, Ватсон! – доктор выхватил из рук копа устройство. – Достаточно посмотреть на твои реакции и все ясно…
- А разве это плохо, док… - по-простецки улыбнулся коп. - Просто вы мне нравитесь и все, что вы делаете страшно интересно.
- Дай сюда, - поморщился Феликс, включая монитор-планшетник. – Хочешь быть полезным – сконцентрируйся на деле, и не распыляй хотя бы мое внимание.
Аллей ввел пароль на сенсорном экране, подключаясь по каналу беспроводной связи к проектору. Синхронизировав работу, он ловким движением руки растянул кадр и увеличил изображение лица бродяги. Даже под густой растительностью волос на лице читалось его семитское происхождение. Характерная посадка глаз, форма носа, густые брови, лоб…
- А это что еще такое? – задал риторический вопрос сам себе доктор и еще больше приблизил изображение.
На виске виднелся ровный концентрический шрам диаметром в пару сантиметров.
- Он неудачно пытался покончить жизнь самоубийством?
- Зачем отвечать, если не знаешь? - отреагировал на нелепый домысел доктор. – Скорее всего это нарушение пигментация, возможно, родимое пятно.
Полицейский покосился на Аллея, явно пытаясь что-то разглядеть.
- Нечего пялиться на мой висок! У меня такого родимого пятна нет.
Вдруг Феликса осенило. Он хлопнул ладонями и впился в изумленные глаза полисмена.
- Нет, это не ты ребенок, это я полный идиот, - улыбнулся во весь рот доктор. – Ты меня так заболтал, что я упустил простой факт: мой двоюродный дедушка оказывается мне почти ровесник.
- Действительно любопытно получается, - почесал в недоумении голову Греенц. – Ошибочка вышла…
- Ошибочка?! – вскипел Феликс. – Вы намерено сфабриковали биографию найденного человека, исказили имя с фамилией! Откопали дело пол столетия назад пропавшего без вести Леона Штейна – какого-то забытого старика, и выдаете его за моего прадеда, которого даже моя мать никогда в жизни не видела… Может кому-то из вашего начальства очень хочется, чтобы я не смог отказаться изучить это дело. Но вам же известно, что я после известных событий не сотрудничаю с израильской полицией.
- Я человек подневольный, - оправдывался полицейский, - исполняю приказы, но в детали не посвящен.
Коп говорил правду. Подлинное изумление отобразилось на его лице, когда Феликс сопоставил биологический возраст и легенду, выданную. Дело было явно сфабриковано…
- Что же это за человек. Может он жертва какого-то эксперимента. Кстати недавно слышал, что пару моих коллег пытаются создать армию звероподобных монстров наделенных сверхъестественной силой… Может это лабораторный «материал»? Тогда почему они его … хм… не «утилизировали» ? – размышлял вслух Аллей.